Генетика и эволюция жизни

Чарлз Дарвин (1809-1882) был первым, кто ясно понял, что но­вые виды формируются в результате генетических изменений и что движущая сила эволюции — это естественный отбор. Дарвин только что окончил Кембриджский университет, когда его пригласили уча­ствовать в многолетней экспедиции на корабле «Бигль», отправляв­шемся в кругосветное путешествие.

Кульминационным моментом экспедиции Дарвина стало посещение Галапагосских островов, где он обнаружил много новых видов, которые были во многом схожи, но явно отличались друг от друга на разных островах. Здесь эволю­ция видов от общего предка была очевидна. Собранный в ходе пу­тешествия материал был очень богат; потребовалось несколько лет для его изучения и систематизации.

Дарвин держал при себе выводы об эволюции видов, сделанные им на основе собранного материала. Наконец в 1858 году письмо от его друга Альфреда Уоллеса (1823-1913), который в то время был на Малайском архипелаге, заставило Дарвина действовать: в пись­ме Уоллеса содержалось краткое описание теории эволюции. На со­брании Линнеевского общества в 1858 году Дарвин сделал общий доклад об открытиях, совершенных им и Уоллесом. Через год Дар­вин опубликовал свою книгу «Происхождение видов», в которой он описал основную теорию (свою и Уоллеса): эволюция происходит путем естественного отбора небольших изменений унаследованных свойств. Эти изменения, происходящие от поколения к поколению, представляются нам как эволюция внутри популяции. Эволюция видов обусловлена усовершенствованием программы жизни. Когда существо умирает, программа переходит к следующему поколению, а естественный отбор следит за тем, чтобы существа с наилучшими программами преуспевали и воспроизводились.

Идею превращения одного вида в другой уже высказывали древние греки Анаксимандр и Эмпедокл, а позже об этом же гово­рил француз Жан Батист Ламарк (1744-1829). Но идея эволюции по Ламарку отличалась от идей Дарвина: Ламарк считал, что особен­ности, приобретенные существом в течение его жизни, наследуются его потомками. Например, шея жирафа длинная, потому что добы­вание пищи с веток деревьев немного удлиняло шею каждой особи, и поэтому каждый потомок наследовал шею, которая была немного длиннее, чем у его родителя. Согласно Дарвину, причина длинной шеи совсем другая: длинная шея способствует выживанию живот­ного, поэтому небольшие внутренние изменения в генах в пользу длинной шеи дали предпочтение и были отобраны в течение мно­гих поколений.

Немец Август Вейсман (1834-1914) в 1880х годах разработал теорию передачи наследственных свойств через репродуктивные клетки — яйцеклетки и сперму. Сначала он был врачом и занимал­ся микроскопическими исследованиями, но его зрение ухудшилось, и это вынудило его заняться теоретической работой. Его теория о том, что свойства каждого вида передаются репродуктивными клетками, дало новую жизнь эволюционной теории Дарвина о есте­ственном отборе. Теория Вейсмана имела и важный социальный аспект: она показала, что моральные качества не передаются по на­следству, а приобретаются путем обучения.

Как только Дарвин применил свою теорию к происхождению че­ловека, у него начался конфликт с религиозными кругами. Вероятно, именно по этой причине он затягивал публикацию своей теории. Хотя сам Дарвин не участвовал в диспутах, мнение людей резко раздели­лось: у него появились сторонники и оппоненты. Говорят, во время дебатов между сторонником Дарвина Томасом Хаксли (устар. Гексли) и Оксфордским епископом Самюэлем Уилберфорсом последний спросил у Гексли, по линии деда или бабки тот ведет свое происхожде­ние от обезьяны. Хаксли парировал, что обезьяну в качестве предка он предпочел бы человеку, который расходует свои способности и влия­ние на превращение серьезной научной дискуссии в балаган.

Впечатление, которое производит этот знаменитый анекдот, мож­но уравновесить тем, что ранее писал Уилберфорс в рецензии на кни­гу Дарвина «Происхождение видов»: он полагал, что научные теории следует оценивать лишь на научной основе и что нельзя отвергать какойлибо вывод только потому, что он кажется вам странным:

«Настойчивые размышления Ньютона позволили ему в паде­нии яблока открыть закон, управляющий величественным движе­нием звезд. Если мистер Дарвин сможет так же аргументированно доказать нам наше происхождение от поганок, мы смирим свою гор­дыню и с характерной для философов скромностью признаем наше неожиданное родство с грибами».

После обсуждения всех известных ему в том далеком 1860 году фактов Уилберфорс заявил, что теория Дарвина, по его мнению, не­верна. Но для наших современных спорщиков, у которых эволюция в целом и ее приложение к человеку все еще вызывают сильные эмоции, Уилберфорс оставил послание:

«Мы не симпатизируем тем, кто противится любому, пусть даже подозрительному факту в природе или же любому заключению, ло­гически выведенному из этих фактов, лишь только потому, что, как им кажется, это противоречит учению Библии. Нам представляется, что подобные возражения отдают робостью, которая, в действитель­ности, несовместима с твердой верой».